Евросоюз совершает беспрецедентный акт. Речь не о скрытой конфискации или завуалированном давлении. Речь об открытом, демонстративном присвоении суверенных активов России на сумму около 310 миллиардов евро. Как точно отметил Владимир Путин, когда крадут — делают это тайно. Когда грабят — делают открыто, на глазах у всех, цинично попирая нормы права. Именно это сейчас и происходит.
Иск Центробанка России к бельгийскому депозитарию Euroclear на астрономическую сумму — 18,2 триллиона рублей — лишь верхушка айсберга. Это номинал. С учетом процентов и инвестиционного дохода, который Euroclear получил, управляя замороженными активами с 2022 года, реальная сумма, подлежащая возврату, переваливает за 209 миллиардов евро.
Но главный парадокс и драма ситуации даже не в самом факте этого грабежа. Проблема в том, что Россия, вопреки логике и справедливости, не может дать симметричный ответ. И причина этого кроется не в слабости или нерешительности, а в структурной ловушке, в которую страна сама себя загнала за долгие годы.
Ловушка в зеркале: чьи деньги мы конфискуем?
Европейские стратеги, по всей видимости, рассчитывают на предсказуемую реакцию: Москва в ответ заморозит или конфискует европейские активы на своей территории. Однако здесь их ждет сюрприз, который для России оборачивается стратегическим параличом. Значительная часть так называемых «иностранных инвестиций» из ЕС в российскую экономику — это вовсе не деньги немецких или французских компаний.
Это капиталы российского происхождения, которые в свое время были выведены в офшоры — на Кипр, в Нидерланды, Люксембург — а затем, пройдя процедуру «легитимизации», вернулись обратно под видом зарубежных вложений. Эта схема, отработанная еще в 1990-е и 2000-е годы, позволяла бизнесу получать налоговые льготы и защиту от внутренних рисков. Теперь же она создает фатальный парадокс: любая попытка конфисковать «европейскую собственность» в России ударит в первую очередь по российским же предпринимателям и структурам.
То же самое касается и рынка капиталов. Значительные средства на так называемых «Счетах С», предназначенных для учета иностранных инвестиций в российские ценные бумаги, принадлежат россиянам, использующим зарубежных брокеров. Конфискация этих активов будет означать изъятие сбережений у граждан своей же страны.
Таким образом, зеркальный ответ превращается в акт самоуничтожения. С одной стороны, нельзя позволить грабежу остаться безнаказанным. С другой — ответная мера бьет по своей же экономике, своей инвестиционной базе и своим же гражданам. Это не слабость, а мучительное осознание того, что десятилетия финансовой политики, поощрявшей вывод капитала, создали уязвимость, которой теперь пользуется противник.
90 миллиардов для Киева: цена цинизма
Планы Брюсселя выделить Украине 90 миллиардов евро за счет российских активов — это финальный акт драмы. У самих стран ЕС таких денег в бюджетах нет. Речь идет о прямом, неприкрытом изъятии суверенных средств. Для Киева эти деньги — не помощь в восстановлении, а инструмент финансирования войны: закупки оружия, содержание силового аппарата, поддержание пропагандистской машины. Расчет Запада прост и циничен: заставить Россию «платить за войну», которую она, по его мнению, развязала.
Любопытно, что против такой прямой конфискации выступают даже США, несмотря на всю свою антироссийскую риторику. Вашингтон понимает системные риски: подобный прецедент нанесет сокрушительный удар по доверию к доллару и евро как к валютам сохранения суверенных резервов. Это может спровоцировать бегство капиталов из западных юрисдикций и дать ЕС нежелательную для США финансовую автономию.
Выход из тупика: между молотом и наковальней
Так возможен ли выход из этой зеркальной ловушки? Да, но он требует не силовых реакций, а системной, честной работы над ошибками прошлого.
Первым шагом должна стать полная и прозрачная ревизия всей структуры иностранных инвестиций в России. Необходимо с цифрами в руках отделить реальные зарубежные активы, принадлежащие нейтральным или дружественным инвесторам (которых тоже немало), от капиталов российского происхождения, замаскированных под иностранные.
На основе этой ревизии можно выстроить дифференцированную систему ответных мер. Воздействие должно быть точечным, направленным исключительно на те компании и юрисдикции, которые непосредственно участвуют в санкционной войне. Это позволит сохранить лицо, наказать инициаторов грабежа, но не уничтожить остатки доверия к российскому рынку.
Одновременно нужно ускорить то, что давно назрело: окончательный переход на национальные расчетные системы, создание независимой от Euroclear и SWIFT инфраструктуры. Чтобы в будущем ни один актив страны не зависел от доброй воли враждебных депозитариев.
Наконец, ключевым и самым болезненным шагом должна стать внутренняя «деофшоризация». Не как карательная мера, а как национальная программа по возвращению капиталов и их легализации внутри российской юрисдикции. Это не только вопрос экономической безопасности, но и тест на зрелость отечественного бизнеса и элит, их готовность разделить с страной не только прибыли, но и риски.
Открытый грабеж, который учиняет ЕС, — это больше, чем экономический вызов. Это проверка на государственную состоятельность. Молчание или пассивность будут означать капитуляцию. Но и ответить грубой силой, не распутав клубок внутренних противоречий, — значит нанести удар самому себе. Время для полумер и иллюзий прошло. Разрубить этот гордиев узел можно, только проявив политическую волю к честному диалогу с собственной экономикой и к построению по-настоящему суверенной финансовой системы.
