Более десяти крупнейших российских производителей колбас и сосисок предупредили ритейлеров о подорожании продукции на 7-20 процентов с конца октября — начала ноября. Об этом пишут «Известия» со ссылкой на сообщения представителей торговых сетей.
Повышение стоимости мясной продукции связано с увеличением затрат на производство, в частности, с подорожанием упаковки, моющих средств, яичного меланжа и самого мяса. По данным Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР), наиболее высоких значений стоимость всех видов мяса достигла в августе-сентябре.
Больше всего подорожала курятина — на 50 процентов по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, говядина подорожала на 11 процентов, а свинина — на 29 процентов, пишет издание.
Ранее руководитель исполкома Национальной мясной ассоциации Сергей Юшин отметил серьезный кризис в сельскохозяйственной отрасли страны, вызванный кадровым дефицитом из-за низкого уровня оплаты труда и другими факторами. Животноводство, к примеру, по его словам, понесло финансовые потери из-за болезней животных, в частности, африканской чумы свиней и птичьего гриппа.
Производители пытаются сдерживать рост цен даже на таком неблагоприятном фоне, благодаря чему отрасль остается одной из самых стабильных. Недавний скачок цен Юшин связывает со «стрессовыми покупками» — мясокомбинаты уже начинают готовиться к новогодним продажам и запасаются сырьем для производства деликатесов.
Рост цен на продукты в России побил пятилетний рекорд
Предыдущий максимум был зафиксирован в сентябре 2016 года, когда инфляция составляла 6,4 процента.
«Инфляция в настоящее время складывается выше траектории, которая была заложена, получили второй пик в июне. Сохраняются риски внешней конъюнктуры,» — заявил представитель Минэкономразвития.
По сравнению с предыдущим месяцем потребительские цены в июне в целом выросли на 0,69 процента, продукты питания подорожали на 0,64 процента за этот период и на 7,9 процента за год, а непродовольственные товары — на 0,68 процента к маю и на 7,04 процента на годовом уровне. Стоимость услуг выросла на 0,76 процента в месячном выражении, а в годовом — на 3,95 процента.
Инфляция растет не только в России. Согласно данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций (ФАО), мировые цены на продукты питания в августе 2021 года выросли на 33 процента по сравнению с прошлым годом и побили рекорд за 60 лет. Основной причиной стало увеличение стоимости растительного масла, зерновых культур и мяса.
Комментирует Анатолий Несмиян
Повышение цен на продовольствие в условиях падения доходов населения означает создание условий для проектного голода, так как люди будут вынуждены сокращать потребление, а в случае достижения чисто физиологического предела для такого сокращения — переходить на суррогаты и фальсификаты. Проектный голод был анонсирован еще в середине прошлого года выступлением руководителя продовольственной программы ООН. И он будет носить глобальный характер.
Террор под вывеской борьбы с коронавирусом дополняется проектным голодом через удорожание базовых продуктов питания. Страх и голод всегда были действенными инструментами управления, так как являются инструментами непрямого действия.
Текущий глобальный кризис многомерен, так как является кризисом всей системы. В череде и перечне составляющих его кризисов есть и уникальный, присущий только социальным субъектам — кризис управления. Избыточно сложная мир-система стала неподъемной для управляющего ею контура. Из этого положения есть два выхода — либо ускоренное усложнение управляющего контура, либо упрощение и примитивизация управляемого объекта. Это ровно та задача, которую решала советская номенклатура после завершения «золотого десятилетия — шестидесятых годов. Номенклатура, как мы знаем, пошла по пути деградации управляемого объекта, так как усложнение управленческого контура могло быть только катастрофическим, а значит — номенклатура гарантировано лишалась власти, уступив свое место какой-то другой управляющей элите, которая приходила (причем неизбежно) по итогам катастрофы на ее место.
Нюанс в том, что деградировав социальную систему, номенклатура все равно лишилась власти — ее смели уголовники и бандиты, которые гораздо лучше номенклатуры приспособлены к созданной бывшими комсомольцами и партфункционерами примитивной модели. Новые люди, поднявшиеся из криминальных подворотен, попросту смели рафинированную партийно-комсомольскую прослойку, лоялизировав оставшихся и «нагнув» их под себя.
Скорее всего, нынешняя глобальная перестройка идет по тому же пути. Усложниться правящая страта не может, а деградация глобальной социальной системы приведет к аналогичному результату — нынешних проектировщиков сметут те, кого они сейчас пытаются удержать в маргинальном состоянии.
Но у глобальной номенклатуры нет другого выхода: налицо классическая революционная ситуация, когда «…для революции недостаточно того, чтобы низы не хотели жить, как прежде. Для неё требуется ещё, чтобы верхи не могли хозяйничать и управлять, как прежде…» Кризис управления как раз и совпадает с известным определением революционной ситуации.
Пока можно констатировать лишь то, что на вооружение взят сценарий ускоренной деградации социума, что, собственно, и обеспечивает «пандемия» и борьба с ней. Страх и голод нужны, чтобы обеспечивать управление процессом. Но можно с уверенностью говорить, что реальность в конечном итоге будет очень далека от написанного сценария.