Россия — крупнейший в мире экспортер нефти. Но при этом она — один из немногих нефтедобывающих государств, где переработка сырья на внутренних НПЗ сокращается год от года. В то время как Индия, Китай, Турция и даже ОАЭ строят новые нефтеперерабатывающие заводы, чтобы превращать российскую сырую нефть в дизель, бензин, мазут и кокс, в России — наоборот — закрывают мощности, снижают загрузку, а производство топлива оставляют на уровне минимально необходимого для внутреннего потребления.
Почему так происходит? Ответ не лежит на поверхности. Он спрятан в сложной системе налогообложения, которую называют «налоговым маневром», введённым в 2019 году и окончательно доработанным к 2024-му. Это не техническая реформа — это политическое решение, принятое не ради экономической эффективности, а ради распределения выгод между узким кругом интересов.
Суть «налогового маневра» проста: государство постепенно отменяет экспортные пошлины на нефть, одновременно повышая налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) и вводя новый механизм — акцизы на нефтепродукты. Раньше, до 2019 года, система была более сбалансированной: экспортная пошлина на нефть составляла около 30–40% от цены, а на бензин и солярку — значительно ниже. Это стимулировало нефтяные компании перерабатывать нефть внутри страны: выгоднее было платить меньшую пошлину за готовый продукт, чем высокую — за сырую нефть.
С 2019 года всё перевернулось. Экспортные пошлины на нефть начали снижаться — и к 2024 году были полностью отменены. Взамен НДПИ на нефть был поднят до рекордных уровней — сейчас он составляет около 65% от цены на мировом рынке. При этом акцизы на бензин и солярку, напротив, были увеличены, но не в той мере, чтобы компенсировать рост затрат на переработку.
Результат — парадоксальный: продавать нефть стало выгоднее, чем перерабатывать её. Да и защищать НПЗ от ударов ВСУ никто не торопится именно по этой причине.
Рассмотрим цифры. Предположим, компания добывает нефть по цене $60 за баррель. Если она продаст её на экспорт — она получает почти всю эту сумму, потому что пошлины больше нет. А если решит переработать её в бензин? Тогда она должна заплатить НДПИ — порядка $40 за баррель — плюс расходы на переработку ($8–12), плюс акцизы, плюс НДС, плюс логистика, плюс инфляция оборудования. Итоговая цена бензина на АЗС — $1,20–1,40 за литр.
А если та же нефть попадёт в Индию, где её перерабатывают за $4–6 за баррель, а затем вывозят в Европу как дизель с маржой в $15–20 за баррель — то индийские компании получают прибыль, а Россия — только плату за сырьё, да и ту с дисконтом.
По данным Минэнерго и Росстата, в 2024 году Россия экспортировала 5,4 млн баррелей нефти в день, а всего 1,05 млн баррелей нефтепродуктов. То есть на каждые 5 баррелей нефти — менее одного барреля готового продукта. При этом Россия страна импортирует значительные объемы бензина из Беларуси, Казахстана и даже из Индии — в 2024 году объем импорта бензина вырос на 47% по сравнению с 2022-м. Государство фактически превратилось в поставщика чужих НПЗ.
Кто выиграл?
Первый выигрыш — нефтяные компании. «Лукойл», «Роснефть», «Газпром нефть» — все они активно увеличили экспорт сырой нефти. В 2023 году «Роснефть» экспортировала 48% своей добычи в виде нефти, а нефтепродуктов — лишь 21%. «Лукойл» за последние пять лет снизил долю переработки на своих заводах с 82% до 67%.
Зачем перерабатывать, если можно продать сырец по мировой цене, а потом купить бензин на внутреннем рынке по завышенным акцизам? Даже если завод работает на 70%, его прибыльность падает — потому что НДПИ взимается с стоимости сырья, а не с добавленной стоимости.
Переработка становится «социальной нагрузкой» — именно так её называют в отчетах компаний. Не нужно строить новые установки, модернизировать оборудование, обучать квалифицированных рабочих — достаточно просто качать нефть и отправлять её в порты.
Второй выигрыш — Минфин и федеральные чиновники. Именно здесь скрывается главный смысл «маневра». До его введения экспортная пошлина на нефть шла в бюджет напрямую — прозрачно, предсказуемо, без посредников. После «маневра» доходы стали формироваться через НДПИ, который собирается с каждой тонны добычи, независимо от того, куда она идет — на экспорт или на переработку.
Это дало Минфину новое преимущество: контроль над потоками. Теперь государство может регулировать доходы не только через цены на нефть, но и через налоговую нагрузку на переработку. Когда бензин стал дорогим — Минфин ввел субсидии НПЗ.
Но не прямые дотации, а через сложную систему компенсаций: «дифференцированные выплаты», «регулируемые коэффициенты», «индексация по регионам». Эти механизмы требуют ежеквартального утверждения, аналитики, проверок, согласований — то есть создают целую инфраструктуру контроля, где каждый этап — это возможность «сделать правильный выбор».
Такие системы — не случайность. Они созданы для того, чтобы увеличить роль бюрократии, сделать экономику зависимой от административных решений, а не рыночных сигналов. Вместо того чтобы стимулировать производство, государство решило стимулировать управление. И там, где управление — там и возможности для коррупции, лоббирования, «поддержки друзей».
В 2023 году Минфин выделил НПЗ субсидий на 240 млрд рублей. В 2025-м — сократил их до 120 млрд. Почему? Потому что ЦБ провел жесткую денежно-кредитную политику, рубль упал на 30%, инфляция в топливном секторе достигла 28%, а субсидии стали слишком дорогими. Но главное — снижение субсидий совпало с пиком дефицита топлива. В регионах начались очереди на АЗС, в сельхозсекторе — задержки с посевной, в транспорте — рост цен на грузоперевозки. Что произошло? Нефтяники не стали производить больше бензина — ведь это невыгодно. А субсидии были сокращены — потому что Минфин решил, что «рынок должен сам себя отрегулировать». Но рынок не может работать, если государство само создало условия для его разрушения.
Третий выигрыш — иностранные переработчики. Индия — яркий пример. С 2022 года Индия стала крупнейшим покупателем российской нефти — за два года импорт вырос с 300 тыс. до 2,2 млн баррелей в день. Индийские НПЗ, построенные в 1970–1990-е годы, были модернизированы под российскую сортовую нефть. Они перерабатывают её в дизель, мазут, этилен, пары — и продают в Европу, США, Африку.
По оценкам Bloomberg, за 2023–2024 годы Индия заработала на переработке российской нефти минимум $16–17 млрд. Это деньги, которые могли бы остаться в России — в виде налогов, зарплат, инвестиций в технологии, новых заводов. Вместо этого — Индия получает технологический опыт, укрепляет свою энергетическую безопасность, а Россия — теряет индустриальную базу.
Почему это произошло? Потому что в 2019–2020 годах, когда «налоговый маневр» проходил в Госдуме, его лоббировали представители нефтяного лобби, включая бывших сотрудников Минэнерго и Минфина, а также иностранных консультантов. Документы, опубликованные в 2020 году, показывают, что ключевые изменения в формуле НДПИ были предложены не российскими экспертами, а консалтинговой фирмой, связанной с Международным валютным фондом.
Сама идея «перевести налог с экспортной пошлины на НДПИ» — не российская, а типичная для стран, ориентированных на сырьевую модель. Так делают Норвегия, Канада, Мексика — но в них переработка развита, потому что государство инвестирует в неё. В России — наоборот.
Существует версия, что «маневр» был частью долгосрочной стратегии, согласованной с западными финансовыми структурами в начале 2000-х. Она основана на трёх принципах:
1) Россия должна оставаться поставщиком сырья;
2) Её перерабатывающая инфраструктура должна быть искусственно деградирована;
3) Все выгоды от переработки должны доставаться другим странам, а налоги — собираться в Москве, но тратиться не на развитие, а на содержание элиты.
Эта модель уже работает. Пример: «Роснефть» в 2023 году получила прибыль в 1,8 трлн рублей — но на капитальные вложения в НПЗ направила всего 4% от этой суммы. Остальное — на дивиденды, выкуп акций, покупку активов за рубежом.
У «Лукойла» — аналогично: 2023 год — 2,1 трлн прибыли, 3% — на развитие заводов. Ни одного нового НПЗ не построено с 2015 года. Ни одной крупной модернизации — с 2018-го. В то же время в Китае за те же годы построили семь новых НПЗ, в Индии — три, в Турции — два. Россия — единственная страна в мире, где переработка нефти сокращается при росте добычи.
Что будет дальше? Сценарий уже просчитан. Когда бензин станет недоступен в регионах — Минфин снова введёт субсидии. Когда сельхозтехника не сможет работать — введут «временные ограничения на экспорт бензина». Когда люди начнут протестовать — объявили, что «это следствие санкций». А пока — продолжают продавать нефть. В 2024 году Россия экспортировала 4,8 млн баррелей нефти в день — на 15% больше, чем в 2018-м. Производство бензина — на 12% ниже. Это не ошибка. Это результат.
Возможно, кто-то скажет: «Но ведь мы получаем больше денег от продажи нефти». Да, получаем. Но эти деньги — временные. Они не инвестируются. Они не становятся заводами, не создают рабочие места, не развивают науку. Они идут на зарплаты чиновникам, на закупку вооружений, на покупку недвижимости за рубежом.
В 2023 году российские олигархи вывели из страны $68 млрд — в основном через операции с нефтью. Из них — $22 млрд — через офшоры, связанные с экспортом сырья. А вот $1,2 млрд — через субсидии НПЗ, которые были «перенаправлены» в другие компании, принадлежащие тем же владельцам.
Такова логика системы. Она не предназначена для развития. Она предназначена для извлечения ренты. Для того, чтобы богатеть не на производстве, а на контроле над потоками. Чтобы нефтяники не становились индустриальными лидерами, а оставались поставщиками сырья. Чтобы чиновники не занимались экономическими реформами, а управляли распределением субсидий. Чтобы страна, которая когда-то строила самые большие в мире НПЗ, теперь была вынуждена покупать бензин у тех, кто перерабатывает её нефть.
Есть ли выход? Да
Первый шаг — отменить «налоговый маневр» и вернуться к системе, при которой экспортная пошлина на нефть выше, чем на нефтепродукты.
Второй — ввести обязательное условие: не менее 60% добытой нефти должно перерабатываться на территории России.
Третий — запретить экспортировать нефть, если не выполняются планы по модернизации НПЗ. Четвёртый — прекратить финансирование субсидий через сложные бюрократические каналы и перейти к прямым инвестициям в инфраструктуру.
Но пока этого не будет — Россия будет продолжать превращаться в колонию сырья. А бензин, который мы будем покупать в Индии, будет стоить вдвое дороже, чем если бы мы его сами сделали. И никто не ответит за то, что мы потеряли не только технологии, но и будущее. Потому что страна, которая не умеет перерабатывать свою нефть — не может быть суверенной. Она может быть богатой сегодня. Но она не будет существовать завтра.
Поэтому теперь становится понятным, почему олигархи не защищают свои НПЗ от беспилотников ВСУ и не торопятся их ремонтировать. Тем более, если случится полномасштабный дефицит бензина, то нагреют руки на нем именно они, да еще несколько сотен ловких госчиновников, которые заранее уже потирают руки.