Новый бюджет России, принятый в первом чтении, формально нельзя назвать недостаточно социальным. Беда в другом: грамотно составленный документ грозит бедствиями совершенно конкретным людям. Не в общем, а в частности.
Стали известны главные новости об основных параметрах бюджета России. Доходы по сравнению с 2021 годом вырастут на 5,2%, а объём расходов сократится на 1,5%. Это бюджет, составленный очень рачительным хозяином – вернее, рачительным бухгалтером. Если цель состоит в том, чтобы дебет с кредитом сходился, а при этом в кубышке всё время что-то оставалось, то эта цель достигается блистательно. Профицит федерального бюджета по итогам 2022 года планируется в размере более 1,3 триллиона рублей. Браво, Министерство финансов?
Но за что браво? Ведь смысл федерального бюджета не в экономии, а в том, чтобы решать важнейшие проблемы общества. И с этим дело обстоит далеко не так хорошо, как хотелось бы. Не будем растекаться мыслью по древу, сосредоточимся на одной теме, зато в текущем и будущем году важнейшей – на здравоохранении. Больше денег на медицину. Радуемся?
Президент Владимир Путин в своём недавнем выступлении говорил о беспрецедентном росте расходов на социальную сферу. Социальная поддержка граждан в ближайшие три года должна составить более 41 триллиона рублей. Президент заявил, что каждый второй рубль бюджета уже сейчас (и, разумеется, в будущие годы) расходуется на социальную политику и на здравоохранение.
Нет сомнений в том, что формально это требование (а что ещё это, как не категорическое требование президента к формированию бюджета?) в проекте бюджета на 2022 год исполнено. Однако исполненное в общем, в частности вызывает весьма существенные вопросы.
И именно в той сфере, которая сейчас кажется важнейшей – в сфере здравоохранения. Положим, формальное сокращение расходов по этой статье в федеральном бюджете компенсируется за счёт финансирования из средств Фонда обязательного медицинского страхования, а также за счёт перекладывания ответственности на региональные бюджеты, которые, в свою очередь, получают средства на эти цели опять-таки из бюджета федерального. С учётом перераспределения полномочий речь должна идти не о сокращении, а о довольно существенном росте расходов: в 2022 году на здравоохранение будет потрачено на 106 миллиардов рублей (или на 9,3%) больше, чем в 2021-м.
В целом расходы на здравоохранение составят более 5% всего федерального бюджета. Глава Счётной палаты Алексей Кудрин так комментировал ситуацию в Государственной думе: по его мнению, здравоохранение ожидает «реальный прорыв» в финансировании из бюджетных и внебюджетных источников.
По факту расходы на здравоохранение по сравнению с 2019 годом в бюджетной системе вырастут (за три года) на 2,1 трлн рублей.
По мнению правительства, деньги должны пойти в первую очередь на три важнейших направления:
- снижение смертности;
- рост эффективности оказания высокотехнологичных медицинских услуг;
- рост эффективности оказания первичной медицинской помощи.
От чего умирают русские?
Выбор приоритетов верный – если не справиться со «сверхплановой» смертностью, говорить вообще будет не о чем.
Людские потери России за время эпидемии ковида трудно назвать иначе, чем чудовищными. В недавней статье в журнале «Вопросы политической экономии» академик Абел Аганбегян пишет:
Из всего дополнительного прироста смертности на 500 тыс. человек с апреля 2020 г. по апрель 2021 г. почти половина граждан умерла не заразившихся коронавирусом… До пандемии смертность в России сокращалась примерно по 30 тыс. человек за год. И это притом что у России были в избытке средства для недопущения такого прироста смертности: наблюдался профицит бюджета, рекордно накопленные золотовалютные резервы превысили $600 млрд (это больше, чем в США), сохранялся нетронутым Фонд национального благосостояния в размере 13 трлн руб… В августе, когда всё уже было ясно, и эксперты предсказывали более или менее реальные показатели, Минэкономразвития обнародовало свой прогноз на 2020 г. о том, что население России сократится на 152 тыс. человек. Через два месяца, в октябре, они обнародовали новый прогноз – 350 тыс. человек. Когда кончился год и легко было посчитать, что же случилось, они опубликовали новую цифру снижения населения на 510 тыс. А в итоге Росстат насчитал 583 тыс. человек.
Причина страшной смертности не столько в эпидемии, сколько в том, что сначала увлеклись «оптимизацией» системы здравоохранения, а затем переориентацией её на борьбу с ковидом. Переориентировали так ловко, что, очевидно, допустили огромный рост смертности от других причин, не связанных с эпидемией. В первую очередь, от сердечно-сосудистых заболеваний – тех самых, от которых, по статистике, гибнет в России 47% всех умерших. У соответствующих медицинских учреждений забрали – нет, не деньги. Койки, врачей, медсестер. А больные к тому же вынуждены дольше ждать скорой помощи.
Деньги в системе здравоохранения есть. Их много и, согласно бюджетному планированию, будет ещё больше. Нет сокращения расходов, есть рост. Чего же не хватает?
Понимания, на что на самом деле должны расходоваться эти средства, чтобы люди жили дольше.
Приведём два примера того, какие проблемы создаёт новый бюджет системе здравоохранения. Проблемы, чреватые опасностью для жизней конкретных людей.
Согласовали, но денег не дали
Уже известно, что из-за пандемии в России выросло число сердечно-сосудистых заболеваний. Логично, что правительство должно в сложившейся ситуации расширить льготное лекарственное обеспечение таких пациентов.
В 2020 году Минздрав в ряде регионов запустил пилотные проекты. Цель проектов – обеспечить терапией пациентов, состояние которых может резко ухудшаться и которые при этом не имеют права на препараты в рамках нынешней системы лекарственных льгот. Речь в региональных «пилотах» шла о пациентах, перенесших, в частности, острое нарушение мозгового кровообращения, инфаркт миокарда, аортокоронарное шунтирование, ангиопластику коронарных артерий со стентированием. Минздрав направил в аппарат правительства предложения дать возможность участникам пилотных проектов получать льготные препараты не один, а два года, а также включить в их число пациентов с ишемической болезнью сердца и коморбидными состояниями. Такое расширение числа пациентов, по расчётам Минздрава, увеличило бы расходы на 10,6 млрд руб.
По сведениям из источников в правительстве России, проект Минздрава получил положительный отзыв в Министерстве финансов. Но в проекте федерального бюджета, поступившем в Госдуму и одобренном в первом чтении, этих денег нет. Не запланировано.
И это удивительно, поскольку в целом, как мы видим, расходы на здравоохранение растут. Более того, растут и расходы на лечение сердечно-сосудистых заболеваний: в 2022 году финансирование федерального проекта «Борьба с сердечно-сосудистыми заболеваниями» увеличится на 26% по сравнению с 2021 годом и составит 25,1 млрд руб. Деньги есть. Понимания реальных проблем медицины в России – по-видимому, нет или недостаточно.
В 2020 году 44% умерших в России скончались именно от болезней системы кровообращения – и за последний год этот показатель увеличился на 13%, указывают эксперты Всероссийского союза пациентов. Казалось бы, совершенно необходимо снижать этот показатель. Для этого всё есть, есть даже деньги. «Но что-то главное пропало». Продадим нефть – купим лекарства
Второй пример ещё проще. Россия борется с «самой странной пандемией в истории». России нужны лекарства, причём по преимуществу отечественного производства. При этом в 2022 году расходы по государственной программе «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности» должны быть снижены на 44,9%. То есть зависимость от импорта только вырастет.
Снова подчеркнём: не от бедности. Не от нехватки средств. В условиях прогнозируемого роста доходов и огромного профицита бюджета. При наличии прямого указания президента наращивать социальные расходы. И при том, что расходы на систему здравоохранения действительно растут.
И эта ситуация не единичная. Как раз наоборот, можно с грустью констатировать, что налицо типичный подход составителей бюджета. В Министерстве финансов весьма компетентны во всём, что касается экономии бюджетных средств, но люди как будто не задумываются о том, что, собственно, с помощью этих средств нужно сделать.
Поистине, с ужасом повторишь сакраментальное: «Что это, глупость или измена?!»
Что с того?
Бюджетный процесс в правительстве и парламенте – это, простыми словами, процесс согласования того, что хотят потратить ведомства, и того, что реально есть в государственной казне. Делёж общего пирога если не по желаниям, то хотя бы по потребностям.
Зачастую денег на все «хотелки» не хватает. И нужно бы дать больше на борьбу с бедностью, на медицину, на социальные нужды разного рода – но нету, стараемся распределить то, что есть.
Однако в России сегодня ситуация иная. У государства в казне (даже если не вспоминать о резервах) есть лишние деньги. И в будущем году тоже будут. И через год. Государству есть что потратить. Но, несмотря на это, «на отдельных направлениях» государственные финансисты ведут себя так, будто их единственная цель – сэкономить. И экономят, получается, на человеческих жизнях. В прямом смысле слова, без метафор.